Данило:
«Ну, что, считаешь, нас
умыл?
Иль, братец, ты совсем забыл,
Что ведь твоя Ульянка,
Лишь бедная крестьянка?
Ну, расписала полотенце
И хороша картинка,
От факта никуда не деться, -
Она простолюдинка.
Что ей на пир скажи одеть?
Лишь сарафан, иль юбку?
Забавно будет посмотреть
Нам на твою голубку!
Средь знати как себя вести
Она, Ванёк, не знает
И как себя преподнести
Навряд ли понимает.
Ей этикет наш незнаком,
Ей вреден климат здешний,
Её привёл ты в царский дом
По глупости, конечно.
Ну что умеет она петь?
Лишь глупые частушки,
Иль заведёт печали песнь,
Как и её подружки»
Гаврило:
«И что же сможет станцевать
Она, скажи на милость,
Красивые па показать
Она ведь не училась.
Другое дело наши девы,
У каждой есть учитель танцев,
И с ним уж каждый день усердно
Они привыкли заниматься.
Есть пения учитель то же,
Он петь красиво им поможет,
Поставит голос и дыханье,
Окупятся его старанья.
Нас испытанье не пугает,
Ведь наши-то в своей стихии,
На счёт тебя же точно знаем,
Что погоришь ты, Ваня, сильно.
Придёт на пир твоя Ульяна
В платке, лаптях и сарафане.
Весь двор ты, Ваня, насмешишь
И точно со стыда сгоришь!»
Иван
на всё это кивает,
А про себя переживает:
«Конечно, братья мои правы,
Не знает наших она нравов.
Ну да, Ульяна – мастерица,
Но веселиться не трудится,
Манеры разные важны,
Другие качества нужны.
Здесь нужно танцевать и петь,
И разговор вести уметь.
А сможет она справиться,
Чтобы царю понравиться?
Ну, что мне толку-то гадать,
Пора скорее засыпать,
Хоть вечер и длиннее,
Но утро мудренее»
Час заветный настаёт,
На пир званный царь всех ждёт.
Царский терем не узнать,
В праздник собралась вся знать.
Прибыли князья, бояре,
Так же важные дворяне,
Богатеи и купцы,
Все собрались молодцы.
Возле трона сели быстро
Хитроумные министры,
Чтобы государь мог слышать
Их премудрейшие мысли.
Были здесь приглашены
И заморские послы,
Царский дом принять обязан
Так же и гостей страны.
Никого чтоб не обидеть
Царь на пир созвал людей,
Чтобы мог весь мир увидеть
Выбор царских сыновей.
Пред царём все три
невесты появились,
С любопытством на
них взоры обратились.
Все три девицы
прекрасны,
Губки алы, очи ясны,
Все стройны и все нарядны,
Нет на вид у них изъянов.
Ими только любоваться,
Красотой их восхищаться.
Княжна Прасковья нарядилась
Вся в бархат и меха.
Сама собой она гордилась,
Смотрела свысока.
Из Франции далёкой
Прислали ей наряд,
Был сшит он очень модно
И радовал всем взгляд.
Взор девицы надменным был,
Красноречиво говорил:
«Ну, что мол, удивились?
Такое вам не снилось!»
Боярыня Матрёна
В парчу была одета,
Фасон одежд мудрёный
Был яркий и заметный.
Из Англии приехал
Прекрасный сей наряд,
Создал его с успехом
Портных целый отряд.
Парча переливалась,
Матрёна усмехалась:
«На празднике, мол, вашем
Я всех девиц тут краше»
Ульяны платье голубое
Струилось мягкою волною,
Где вышитое, где резное,
Где оторочено каймою.
Здесь тканей всех переплетенье,
Узоров праздничных цветенье
И кружева, и бахрома,
Всё сочеталося весьма.
Наряд настолько был красивым,
Взгляд от него отнять нет силы,
И каждый царский гость стремится
Получше рассмотреть девицу.
Сама Ульяна платье шила
Пред свечкою в тиши,
Свою фантазию явила,
Порыв своей души.
Её нарядом очарован
И царь, и царский двор.
Иван стоит, как заколдован,
Не верит счастью он.
Она ж с достоинством встречала
Царя и всех гостей,
Её улыбка согревала
Теплом своим людей.
Тут царь невесток привечает,
За стол свой рядышком сажает,
Сынов своих, гостей и знать
И приглашает пир начать.
Тут гости стали угощаться,
За угощением общаться.
Царь разговор стал заводить,
Чтобы невесток оценить.
Прасковья держится достойно,
Заносчива и холодна,
Невозмутима и спокойна,
Неразговорчива она.
Царь ей вопрос, она ни слова,
Он ей другой, - она молчит,
То вдруг зевнёт, случайно словно,
То невпопад что говорит.
Царь думает: «Что за манеры!
С ней разговор вести беда,
То ли она глупа без меры,
То ли умна не по годам!»
Матрёна весела, шумлива,
Хохочет громко за столом,
Она игрива, говорлива
И непосредственна при том.
На все вопросы отвечает,
Что даже ей не задают,
Всех поскорей перебивает
И свой ответ она даёт.
Царь испустил усталый вздох:
«Я от неё совсем оглох
Вот не было у нас печали,
Уж лучше бы она молчала»
Ульяна разговор ведёт
Так, словно реченька течёт,
Негромко и приятно,
И каждому понятно.
Она приветлива, умна,
При этом сдержанна, скромна,
Умеет, как сама сказать,
Так и другому слово дать.
Царь думает: «Как эта дева
Ведёт беседу так умело.
Уж, неужели же крестьяне
Толкуют лучше, чем дворяне.
Она ведёт себя свободно,
Её манеры превосходны,
Весьма разумны её речи,
Всё просто в ней, но безупречно»
А вслух сказал: «Ну что ж, девицы,
Пора уже нам веселиться,
Царя вы батюшку почтите
И слух мой песней усладите»
Запела песнь свою княжна
Вся величава и важна.
Песнь к празднику она учила,
Да главное, видать, забыла.
Весь пыл ушёл на то, как встать,
Как правильно себя подать,
Как рот раскрыть, потом закрыть,
Как точно ноты выводить.
Старалась очень и спешила,
Но в песне не было души.
Свободно ноты брать уметь
Ещё не значит это петь.
Песнь завершилась, наконец,
Княжне достались дивиденды,
Что выдал ей сам царь-отец,
Лишь скромные аплодисменты.
«Не все кто учатся, петь могут –
подумал грустно царь – ну что же
Невестки младшие помогут,
Ведь песню надо спеть им то же»
Матрёна песнь свою запела
И хоть со всех уж сил старалась,
Но дело то не одолела,
В гостях лишь вызвала усталость.
Матрёна громко голосила,
И слушать не было уж силы.
Тут царь, не выдержав, сказал:
«Спасибо, девица, я знал,
Что петь не каждому даётся,
Но что мне мучиться придётся,
Услышав вас, то я не знал
И даже не предполагал.
Сие заданье я придумал,
Чтоб усладить свой слух на праздник
И чтобы всем, кто слышит, людям
Доставить песней этой радость,
Но вышло всё совсем иначе,
Я был наивен, словно мальчик,
Я думал, что мои невестки
Должны петь славно и прелестно.
Но раз уж начал я заданье,
То и закончить должен то же,
Дадим мы девице Ульяне
Наш песенный концерт продолжить»
Ульяна песню завела,
Душа как будто замерла
У всех, сидящих за столом,
Притих весь терем, царский дом.
Лилась Ульяны песнь рекой,
Накатом волн, звеня местами,
Внушая радость и покой,
Своим звучаньем и словами.
То будто трелью соловья
Та песня эхом отдавалась,
То вдруг журчанием ручья
Мелодия переливалась.
Царь бесконечно умилялся,
Ульяны пеньем наслаждался
Не слышал он подобной песни.
Нет ничего её чудесней.
Весь двор Ульяну тихо слушал,
На время, затаив дыханье,
Молчали все вокруг послушно,
Сосредоточив всё вниманье.
Когда же песнь её умолкла,
Минуту царский двор молчал,
Опомнившись, царь тут захлопал,
И гром оваций зазвучал.
Все были просто в восхищенье
И ждали песни продолженье,
Но девам царь сказал:
«Идите
И танцами нас развлеките.
Гулянье славное продолжить
Должны мы весело сейчас,
И в танце выразить возможно
И пылкость чувств, и точность фраз»
Прасковья поднялася с места,
Услышав музыку оркестра.
Она движений много знала
Не зря уроки посещала,
Но не вложила в танец смысла,
В нём не было азарта искры,
И танцевала пред двором
С непроницаемым лицом.
Ведь технику движений знать
Ещё не значит танцевать,
Коль чувства в танец не вложить,
Его не стоит заводить.
Как танец был преподнесён,
Таков и был его приём,
Учтя, Прасковьи безразличие,
Похлопали лишь для приличия.
Оркестр дыханье перевёл,
Другую музыку завёл.
Матрёна в пляс пустилась,
Картина изменилась.
Она крутилась как волчок,
Скакала, не жалея ног,
Но, не смотря на это,
Смотрелася нелепо.
Сердца, чтоб танцем покорить,
Всю душу нужно в нём раскрыть.
Матрёны танец – здесь нет слов,
Лишь сотрясение полов.
Но всё же девица старалась,
Хоть не доставила всем радость,
Она уважила людей,
Похлопал царский двор и ей.
Тут снова музыка пошла
Ульяна танец завела.
Движенья плавны, гибкий стан,
Залюбовался ей Иван.
Все гости смотрят не дыша.
Ах! До чего же хороша!
Она под музыку кружилась,
Вся в танце словно растворилась,
Всем телом, как струной звенела,
Собой мелодию вела,
То словно птицею летела,
То будто лебедем плыла.
Глаза сияли, словно звезды,
Пылали щёчки, словно жар,
Свой танец искренне, с любовью
Она преподносила в дар.
Иван стоял ошеломлённый,
Тем танцем, словно опьянённый.
Вдруг сердце сильно закололо,
И он, не говоря ни слова
Тихонько к выходу пробрался,
Седлал коня и вскачь помчался.
Он прискакал в крестьянский дом,
Дом был открыт и пусто в нём,
Стояли лавки ровно в ряд,
На них крестьяночки наряд,
А рядом печь пылала
И жаром обдавала.
Тут всё смешалось явь и сон,
Одежду бросил он в огонь,
Смахнул тут пот со лба рукой
И вздох услышал за спиной.
Он оглянулся – там Ульяна
Стояла грустно и печально.
Ульяна:
«Что ж ты наделал-то, Иван,
Зачем ты сжёг мой сарафан?
Зачем меня ты не спросил
Как долго мне его носить?
До свадьбы, милый мой Иван,
Должна я жить среди крестьян.
Спалив крестьянский мой наряд,
Нарушил ты святой обряд.
Ты упустил, Иван, девицу,
Придётся нам теперь проститься.
Сейчас мне нужно улетать,
Теперь нам вместе не бывать.
А коль узнать захочешь, где я,
Найдёшь ты царство Чудодея,
Если душою не сробеешь,
То и вернуть меня сумеешь.
Но это будет очень сложно,
Быть может даже невозможно.
Не свидимся мы никогда,
Прощай, Ванюша, навсегда!»
Ульяна с глаз слезу смахнула
И птицей синей обернулась,
Взмахнув чудесными крылами,
Исчезла вмиг за облаками.
Вот пришёл Иван домой,
Весь от горя сам не свой.
Царь и братья его ждут
И к себе скорей зовут.
Рассказал Иван что было,
Как девицу упустил он,
Как та в птицу превратилась,
В синем небе испарилась.
Царь
сказал ему: «Послушай,
Собирайся в путь, Ванюша,
За Ульяной молодой,
За невестой дорогой.
Я таких девиц не видел,
Сам себя ты, сын, обидел
И себе ты не простишь,
Коль её не возвратишь»
| 
